Ирина Лищинская — серебряный призер Чемпионата мира по легкой атлетике 2007 года и Олимпийских игр 2008-го. В начале полномасштабного вторжения уехала за границу, но вернулась в Украину, чтобы тренировать взрослых и детей.
Потери украинского спорта из-за войны, отсутствия должной инфраструктуры, использования россиянами спорта, чтобы усилить свои позиции — эти и другие темы раскрыла в интервью председателю правления Общественной сети ОПОРА Ольге Айвазовой для проекта «Сила выбора».
Ирина Лищинская
Вы уехали после 24 февраля 2022 года, но впоследствии вернулись из -за границы. Почему вы сделали выбор в пользу Украины?
Я не могу без Украины, как бы это ни звучало. Мне было больно уезжать, но я была вынуждена из-за того, что мы боялись оккупации. Это такой триггер, потому что я из Донецка и знала, что может быть. Мыслями я постоянно была здесь, переживала. Как следствие, не смогла адаптироваться за границей, потому что для меня там тесновато. Я очень люблю то, чем занимаюсь, рядом людей, и вижу свое будущее, свои проекты здесь. Это мой сознательный выбор, и я очень рада, что вернулась. Несмотря на «шахеды» каждую ночь или ракетные удары, мы держимся. Я люблю Украину, правда.
Во время этой страшной войны мы теряем мастеров спорта, олимпийских чемпионов – уже почти пятьсот известных спортсменов погибли. Как бы вы прокоммуникировали фактор потерь, которые быстро не восстановить?
Это действительно большая пропасть, что мы потеряли таких людей. Уже есть пробел в Украине со следующим поколением спортсменов. Иногда дети не понимают, зачем им вообщем спорт. В нем очень короткая карьерная жизнь, и чтобы выйти на определенный уровень, вырасти из молодого спортсмена к мировому лидеру, нужно 10-15 лет. Уже сейчас нужно думать, как привлекать детей, показывать им положительных героев, чтобы мы имели следующее поколение, которое захочет заниматься спортом для здоровья, развития, коммуникации, а кто-то из них уже сможет стать звездочкой, которая будет прославлять государство. Это такая большая работа в долгую, ожидать быстрых результатов точно не стоит.
Ирина Лищинская во время разговора
Несмотря на большое количество погибших военных, которые были в спорте, в гражданской жизни есть примеры другого характера. О Сергее Бубке, которым мы гордились, из открытых источников известно, что он занимается бизнесом на оккупированных территориях, сотрудничает с РФ, то есть имеет выгоду от этой войны. Как бы вы охарактеризовали собственное и общественное отношение к этому?
Это очень досадно прежде всего. В Аспен Институте мы слышали определение ответственного лидерства — это, прежде всего, касается того, чтобы брать ответственность, иметь позицию, отстаивать ее, вести за собой. И здесь мы видим пример классного спортсмена, но маленькой личности. Война — это такая лакмусовая бумажка, которая показывает, кто есть кто, все маски срываются и становится невозможно что-то скрыть. Мне противно, что это мой земляк. Когда уже гибли наши, в частности спортсмены, люди выходили и останавливали танки голыми руками, он просто исчез, не высказал ни одной позиции. Все ждали лидера, который бы поддержал хотя бы морально, а он просто решил спрятаться и занимался своими делами. Репутация нарабатывается многие годы, а теряется моментально. Я понимаю кто еще из советского поколения — у них всегда было какое-то поклонение величию, руководителям. Молодые люди совсем другие: им не нужно ничего рассказывать, потому что действие все подтверждает. Ярослава Магучих сказала о том, что для нас этого человека больше не существует. Я с ней согласна, потому что репутационный капитал может быть использован во благо, а может быть совсем другим способом.
Многие спортивные федерации, в том числе организаторы Олимпийских игр, поднимают тему допуска российских и белорусских спортсменов к соревнованиям. Спорт действительно вне политики есть ли другие мотивы, чтобы снова возвращаться к этой теме?
Я вообще против участия этих спортсменов. Я выступала на Олимпиаде в 2008 году, как раз тогда Россия напала на Грузию. На это никак не отреагировали. Итак, агрессор думает, что можно так и дальше делать. Уже с того момента нужно было жестко действовать, но есть, что имеем. Затем последовали большие допинговые скандалы в Сочи, что еще раз подтверждает тот факт, что спорт для них — часть политики. Россия всегда использовала спорт как политическую платформу, где можно пропагандировать свои взгляды и величие: большая страна, а в ней сильные спортсмены. Они многие десятилетия спонсируют разные федерации, чтобы иметь такие рычаги влияния. И теряя сильную позицию, очень цепляются за спорт, потому что для них это важно.
Когда говорят, что спорт вне политики, это смешно. Человек не понимает, что происходит даже на самих соревнованиях: столько встреч, презентаций, общения. Если посмотреть на VIP-трибуну на Олимпийских играх, то вы увидите первых лиц каждой страны. Там встречаются, ведут разговоры, о чем-то договариваются. На Олимпиаде в Париже в этом году был украинский дом не просто, чтобы устраивать встречи. Это было своеобразное окошко информации, где можно было популярно узнать от политиков, уважаемых представителей и спортсменов об Украине.
Большинство спортсменов имеют определенный военный статус: либо военнообязанные, либо военные. Насколько спорт в России инкорпорирован не только в геополитику, но и в историю об обороне?
Большинство спортсменов, особенно сильных, принадлежат к разным структурам, например, Министерству обороны. И когда после соревнований проходят торжественные приемы, они получают определенные звания как отличие. Здесь сочетается величие и спортивное, и военное — спортсмены вовлечены в эту систему. Их используют как угодно, чтобы доносить то, что нужно стране. Так было еще со времен Советского Союза.
Во время Олимпийских игр в украинских медиа было распространено заглавие, которое дублировало российские, о том, что Украина получила наименьшее количество медалей за всю историю независимости.
Война внесла свой негативный вклад, но эта история тянется уже долгие годы. Если брать Россию и ее 144 миллиона жителей, то понятно, что у них всегда была конкуренция, ведь вкладывались миллиарды в спортивную подготовку. После распада Советского Союза мы ездили на собрание и видели, как серьезно, прямо с привлечением научных групп, в полном сопровождении это происходило. Стояла задача — медали любой ценой.
А у нас нет столько людей, недостаточно молодого поколения, чтобы пополнять ряды спортсменов. Это нужно было начать еще, наверное, в 2000-х годах, тогда бы мы сейчас не ощущали этот острый брак. Это такая планомерная политика нашего государства, когда в спорте недостаточно вкладывали. Но нужно менять ситуацию, если мы хотим, чтобы звездочек было больше. Во-первых, сейчас с войной мы потеряли людей и ничего с этим не поделаешь. Во-вторых, много тренировочных баз, этих мест почти нет. Последствия этого мы будем пожинать еще долгие годы.
Украинская легкоатлетка Ирина Лищинская
Часть спортсменов тренировалась за границей еще до 2022 года, сохраняя при этом украинские паспорта и представительство. Есть ли перспектива это продолжить? Или мы должны себя готовить: если не инвестируем в спорт, то потеряем голос наших победителей на мировых аренах?
Здесь нужно хранить и пытаться восстановить то, что есть, и нарабатывать новое. Использовать иностранные локации для тренировок – это очень классная тема. Для многих видов спорта, особенно для выносливости, нужна подготовка в горах. У нас просто нет таких условий, и обычно спортсмены уезжают за границу и там готовятся. Оттуда едут на соревнования и защищают честь нашей страны, так что инвестировать в это нужно. Выезжая в спокойное место спортсмен может нормально готовиться, потому что здесь ты не спишь, постоянно в стрессовом состоянии – это очень негативно влияет на подготовку. Я не говорю делать прямые тепличные условия, но если мы можем обеспечить тренировки за рубежом, то стоит это делать. Потому что психологическая часть подготовки очень важна, даже на равных с физической. Если ты постоянно изнурен, то очень трудно качественно выполнять тренировки, чтобы потом соперничать с сильнейшими.
Следует сконцентрироваться на реконструкции и глобальной поддержке спортивных сооружений в Украине, где могут заниматься как спортсмены, так и обычные люди. Потому что спорт — универсальный инструмент, чтобы не поехать «кукухой». Сейчас многие возвращаются в спорт, чтобы справиться со стрессом. А для спортсменов это еще работа, ответственность. Поэтому часть уезжает на запад страны. Например, во Львове много сооружений для тренировки и подготовки или за границу, чтобы в лучших условиях улучшать свои возможности. И так было всегда.
К великой войне было модно бегать. Сейчас вы тренируете непрофессионалов, инвестируя время в обучение, чтобы работать с людьми. Наблюдаете ментальное восстановление по пути спорта?
Психология для меня была важна еще по большому спорту, ведь у нас не было возможности нанять психолога. Вообще не было такой ниши, чтобы можно было обратиться за советом, поэтому мы сами однажды все это проходили. Большой спорт – это, прежде всего, психология: при всех равных условиях выигрывает тот, кто более психологически настроен и выдержан. Должно быть достаточно таких качеств, чтобы доминировать и выигрывать медали. Этот опыт я пронесла через свою жизнь. Я работаю с людьми и получаю большое удовольствие от этого.
С 2014 года, когда я уехала из Донецка и переехала в Киев, увидела, что здесь есть запрос собираться в клубы, проводить соревнования. Можно сказать, что с того момента последовал какой-то излом. Это как раз первая шоковая ситуация — начало войны на Донбассе, аннексия Крыма — люди просто спасались, чтобы выдерживать это давление, чтобы побыть наедине с собой. Я вижу своеобразную миссию – помогать людям с их запросами, потому что невозможно помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали. Передвигаешься по городу и видишь большое количество бегунов, занимающихся — это очень круто, ведь десять лет назад так не было. Если посмотреть статистику Run Ukraine или других компаний, то у нас в коронавирус было максимальное количество соревнований и людей. На одном из марафонов собралось 17 тысяч человек! Эта тенденция с каждым годом росла, а с коронавирусом всех на время закрыли. Сейчас война, и мы видим, что все больше людей начинают заниматься, даже те, кто говорил, что ненавидят бегать.
Это такое время, чтобы открыть себя. Не обязательно бегать: кто на велосипеде, кто плавает, кому йога заходит. Все понимают, что без физической перезагрузки никак. Это инструмент типа психологической гигиены, чтобы очистить мозг, настроить мысли. Мы много интеллектуально работаем, постоянно думаем, а наш мозг работает даже когда мы спим. Люди, которые приходят на тренировку, до и после – это уже совсем другие люди.
Ирина Лищинская и Ольга Айвазовская во время разговора
Мы говорим о том, что все выгорели, ментальное здоровье украинцев в яме. Как тренеры настраивают спортсменов, чтобы на силе воли совершить рывок и получить большой результат?
Должна быть внутренняя мотивация, потому что никакая внешняя не сработает, понимание, для чего ты это делаешь. Если есть внутренние опоры, эту спортивную злость или агрессию можно направить в действие. Когда мы не просто замыкаемся с мыслями о том, как страшно, а пытаемся рутиной и работой что-нибудь изменить. Когда мы что-то делаем, мы меняемся все равно. Когда что-то более или более качественно можешь сделать, это дает очень сильную мотивацию и веру. Еще стоит сфокусироваться, а не рассеиваться повсюду, выбрать определенные направления и настроиться на них. Для меня всегда было так: не то, что я хочу медаль, а чем сильнее я стану и лучше результат покажу, то смогу завоевать что угодно. Я работала, и этот процесс давал мне силу, веру и мотивацию, что я могу это сделать
Говорят, спортсмены сражаются не с другими, а сами с собой. Так же люди, которые на силе воли что-то хотят достичь, должны бороться с собой вчерашним и не сравнивать, потому что все мы разные, у каждого свой путь, свои процессы. Шаг за шагом внутри чувствуется эта возрастающая сила, большая уверенность и даже помогающая злоба. Это выстраивается в процессе — сила маленьких шагов, приводящих к большим изменениям.
Ирина Лещинская
Каковы масштабы последствий войны по перспективам ментального здоровья и насколько важно, чтобы восстановлением занимались специалисты в теме психологии?
Это вопрос очень важный и болезненный, потому что у нас до сих пор нет лицензирования. Я надеюсь, что будет принят закон (прим. законопроект 9433), который сейчас на втором чтении. В него внесли определенные изменения относительно того, какие методы научно доказаны. У нас сейчас психологи — кто угодно: кто прошел какие-то курсы или прочитал книги. Но психика — это ответственность, это очень серьезно и влияет на человека, на качество его жизни. Поэтому законодательство нужно привести в порядок, чтобы у нас началось лицензирование. Тогда мы понимаем, что перед нами прошедший определенный путь специалист получил академическое образование, развивается в определенном методе, постоянно в теме и следит, что в отрасли происходит.
У нас многие люди сейчас нуждаются в помощи. Но до сих пор есть стигматизация: если ты обращаешься к психиатру, то ты ненормальный. А работать с психотерапевтом нужно, чтобы прежде стабилизироваться в стрессе. Мы не можем избежать проблем или стрессов, особенно с неопределенностью, но можем относиться к этому иначе. Вот для этого нужны классные специалисты, законодательство и ответственность за то, кого мы выпускаем. Вообще, должна существовать психоэдукция, чтобы рассказывать людям, чем отличается психолог, психотерапевт и психиатр, кто может выписывать лекарства, с какими состояниями к кому обращаться. А у нас все перемешивается. В то же время, я хочу сказать, что есть и большое количество очень классных специалистов, определенная работа уже ведется, есть ассоциации. Просто нужно сделать так, чтобы все работало: учиться у лучших, перенимать опыт, ввести лицензирование и сертификацию. Чтобы человек, приходя к специалисту, видел, какой его опыт, образование и мог доверять. Побуждая к здоровому образу жизни, бегу, занятиям спортом, вы одновременно противостоите местному самоуправлению в возможности осуществлять эти мероприятия.
Кажется, что бег – это просто, ведь нужно просто выйти из дома и бежать. В то же время, нужна качественная инфраструктура. В Киеве с этим проблемы?
Да, для столицы это большая проблема. У нас есть стадион НСК Олимпийский, который, как режимный объект, всегда закрыт. Там просто мертвая зона. Рядом много помещений, где могли бы быть разные клубы, магазины спортивной продукции. Это мог бы быть спортивный хаб, где бурлит жизнь, а там ничего нет. Вот такая политика, такое видение. Я занималась организацией чемпионата мира (прим. юношеского чемпионата мира-2013) и была директором по Донецку. Под моим контролем было три сооружения — все, что на них делалось, должно быть с соблюдением международных правил. Этот опыт мне помогает сейчас проводить любые соревнования, идущие в рейтинг. Для проведения рейтинговых соревнований сооружение должно быть сертифицировано. И вот у нас есть НСК Олимпийский, на котором вообще не было ни одного оборудования. Когда реконструкция прошла, там легкая атлетика попросту умерла. Был стадион «Атлет» как разминочное поле, но по требованиям нельзя разминаться там, где проходят соревнования. То есть разминаются спортсмены на одном стадионе, затем их доставляют на основной для проведения соревнований. Там уже есть разметка, одинаковое покрытие – все с соблюдением требований. Далее этот результат идет в рейтинг, где спортсмен занимает определенные места.
Что мы видим за последнее время? Стадион «Атлет», который находится на Печерске, в центре города — это закрытая зона, где безопасно, тихо, спокойно. Рядом с территорией стадиона произрастают две новостройки. Мы знаем, что это место продали и там снова будет застройка. Еще когда Андрей Павелко был президентом УАФ, он хотел забрать его. Каждый раз, когда заходят футболисты или теннисисты или еще кто-то, легкая атлетика умирает и доступ на стадион для всех закрыт. Как закрытый клуб, куда никто не может попасть.
Стадион «Атлет» был закрыт на реконструкцию еще до войны, чтобы заменить покрытие, реконструировать легкоатлетические постройки. Зато появились теннисные корты прямо посреди стадиона. Опыт подсказывает: если появляются корты под зиму, значит, поставят купол. А если будет купол, они никогда отсюда не уйдут. К тому же рядом многоэтажка, в ней живут состоятельные люди, захотящие играть в теннис. Как у нас это часто бывает: забирай, а потом узаконивай – и стадион будет потерян. Для меня это принципиальный вопрос, потому что я понимаю: если потерять «Атлет», на НСК уже никогда не будет соревнований: никаких кубков Европы, не говоря о чемпионатах. И это уже второй раз, когда мы собираем подписи тысячами, делаем акции, чтобы удержать это сооружение. Я рассказываю о ситуации с кортами друзьям-иностранцам, а они меня спрашивают, не шутка ли это. Для меня это лично больно, я ведь тренирую людей, а в Киеве нет для этого достаточно стадионов. О манежах вообще молчу: два на весь Киев (один недавно реконструировал город) на левом берегу и все. Больше зимой негде тренироваться. Я понимаю, что запрос есть. Каждый день звонят родители и говорят: «Хочу отдать своего ребенка на секцию». Дети смотрят Олимпиаду, на нашу Магучиху, на других спортсменов и хотят так же. Но постройки с оборудованием, где можно тренироваться спокойно и безопасно, нет, и это большая проблема.
Мы сейчас на Русановке тренируемся в районе многоэтажек. Люди сначала смотрят на наши тренировки, потом уже приходят разминаться и занимаются рядом. Чем больше мы будем давать условия для того, чтобы заниматься безопасно и удобно, тем больше у нас людей будет это делать. Поэтому мы присоединились всем беговым сообществом, которое очень мощно сейчас. Бегают все: и министры, и домохозяйки.
Стадион "Атлет"
Чем эта история со стадионом «Атлет» завершилась?
Благодаря министру спорта была реакция: корты снесли и ограничили опасные зоны среди поля, чтобы там никто не травмировался. Есть доступ для живущих рядом, чтобы приходить сюда хотя бы на пробежки. Федерация легкой атлетики обещает новое синтетическое покрытие вместо асфальта – это готовы сделать ее партнеры. Сейчас НСК Олимпийский открывают только под концерт или футбол раз в два года. А нужно сделать его открытым, чтобы он стал хабом спорта, физического и ментального обновления в Киеве.
Готовясь к курсовой, я знакомилась с разными исследованиями. Всемирная организация здравоохранения определяет малоподвижный образ жизни как мировую проблему. В недавнем исследовании англичан говорится, что путем того, что люди больше занимаются спортом, государство экономит до 100 млн фунтов в год на медицине. Люди меньше обращаются за медицинской и психологической помощью, поэтому инвестирование в спорт дает плюсы. Среди рекомендаций, которыми они делятся, говорят о том, чтобы сделать доступ к разным спортивным сооружениям для людей свободными. Они должны работать на то, чтобы как можно больше людей могли туда зайти. Если мы хотим, чтобы наши люди были здоровы, кто должен взять ответственность за это. Сейчас НСК «Олимпийский» стоит закрыт.
Это решение руководства НСК или Министерства или города?
НСК в структуре министерства. Это государственная собственность, то есть это их ответственность. Город может каким-либо образом влиять. И я уверена, что можно найти инструменты всегда как это сделать. Сейчас много иностранных фондов, структур, которые хотят помогать — не просто приходить на должность и бумажки переводить, а иметь смелость оставить после себя то, что будет помогать и детям, и взрослым. Все, кто хочет помогать украинцам ментально выстоять войну, должны не только инвестировать в медицину или психологическую помощь, но и превентивно способствовать тому, чтобы люди могли избежать психологической травмы, занимаясь спортом.
Как результат войны наше государство будет иметь большое количество людей с инвалидностью, в частности, двигательного опорного аппарата. Как бы вы оценили ситуацию?
Это наша новая реальность: из-за войны у нас уже много людей с инвалидностью, поэтому нам нужно строить наше настоящее и будущее с учетом инклюзивности. Как это было в Советском Союзе: человек с инвалидностью запирается дома, не общается, не может добраться никуда. Теперь мы другие. Спорт как раз такой инструмент социализации, что позволит человеку жить полноценную жизнь.
Та же Паралимпиада для людей с инвалидностью — это такой ресурс, чтобы быть в этой жизни активным, проявлять себя, жить по полной. Поэтому наверняка у нас даже вопреки условиям очень мощно развивается паралимпийский спорт. У нас нет достаточной инфраструктуры для занятий спортом. Сейчас есть Игры Непокоренных, к их подготовке подключились многие мои коллеги, которые занимаются реабилитацией или подготовкой наших военных, которые вынуждены быть в тылу, но хотят продолжать быть активными и здоровыми, насколько это возможно. Так что нам нужно строить соответствующие сооружения для занятий спортом и планировать все так, чтобы люди могли свободно передвигаться, делать больше, чтобы наши люди могли реализоваться и жить по полной.
Как бы вы охарактеризовали Киев с точки зрения урбанистики и спортивной перспективы, даже не столько велодорожек, как в целом инфраструктуры?
Если сесть на велосипед, я бы не рисковала уехать по городу. Я как водитель вижу, как подрезаю на дорогах, и вообще, как это опасно. Есть отдельные велодорожки, но они не интегрированы в общую систему. Однако есть и положительные примеры. Мы отстаивали у города рекреационную зону на Трухановом острове, где людей сбивали насмерть, когда там гоняли машины по 140-200 км/час. А сейчас там бегают, ездят на велосипедах, катаются на роликах – это такая классная и безопасная зона для активного досуга. Чем больше будет таких условий, тем больше у нас людей будут выбирать спорт и свежий воздух.
Я задумываюсь, почему в нашей стране нет видения и миссии относительно того, к чему мы идем, каковы наши ценности? Какой глобальный план? Об этом рано или поздно нужно думать, а мы как-то сегодня живем, не думая о завтра.
