Носач/РБК-Украина) Автор: Юлия Акимова
С 8 мая украинским осужденным определенные категории можно служить в ВСУ. Как работает закон на практике, кто из заключенных решился на службу, а кто нет и по каким причинам –? в материале журналистки РБК-Украина Юлии Акимовой.
С начала полномасштабного вторжения многие мужчины и женщины по своей воле ушли в военкоматы. Некоторые из них развернули назад – отказывали преимущественно тем, кто не имеет соответствующего боевого опыта. Осужденные в тюрьмах с началом войны тоже хотели отправиться служить, для чего просили о помиловании. Им отказали, заявив, что для этого нет необходимости. Прошло более двух лет и эта необходимость появилась – 8 мая вступил в силу закон, разрешающий осужденным определенных категорий служить в ВСУ.
В Украине под действие закона подпадают 86 исправительных учреждений. Потенциал – 26 тысяч осужденных, которые теоретически могут вступить в ряды украинской армии. В Министерстве юстиции говорят, что не ожидали такого ажиотажа – за первые недели заявления подали 4,5 тысяч узников. Часть из них уже прошла военно-врачебную комиссию и ждет решения – годен осужденный к службе или нет.
Закон о мобилизации осужденных: нюансы и детали
В России зэков вербовали в армию преимущественно частные военные компании, больше всего – ППК «Вагнер». Видео с ныне погибшим Евгением Пригожиным, занимающимся «рекрутингом» в колониях строгого режима, облетели все социальные сети.
«Идеальный кандидат — это 30-45 лет от рождения, крепкий, уверенный в желательно отсидел пятнашку и больше. Желательно впереди пятнашка и больше. говорил вожак «вагнеровцев», обращаясь к заключенным.
Пригожин подбирал себе военных среди осужденных с особым усердием, отмечая жестокость совершенных ими преступлений. Через полгода подобного рекрутинга в российских медиа начали появляться новости о том, как «в армии РФ каннибал и маньяк-убийца стали лучшими друзьями», а «зэк-вагнеровец вернулся с войны и снова жестоко убил».
ПИК набирали зеков без соответствующей законодательной базы, но вскоре Кремль ее создал. В ноябре 2022 года Владимир Путин подписал указ, согласно которому набирать в армию РФ можно фактически всех, кроме педофилов и экстремистов. На самом же деле не набирали только «экстремистов», которыми в России называют оппозиционеров. После вступления закона в силу вербовкой зэков занялось Минобороны РФ.
Когда в Украине обсуждали инициативу по мобилизации осужденных, некоторые лидеры мнений заявляли, что идея похожа на то, что делают противники, а потому реализовывать ее, то есть уподобляться россиянам, нельзя. Однако пока отличий в ее воплощении гораздо больше, и они критичны. Основное – критерии отбора заключенных.
Для того, чтобы наглядно продемонстрировать, как работает закон, в конце мая журналистов пригласили в одну из исправительных колоний, которая находится в Киевской области. В Министерстве юстиции сообщили, что прессе можно будет пообщаться с самими заключенными, причем не только с добровольцами, но и с теми, кто решил досидеть свой срок.
«Эта инициатива поначалу казалась не совсем однозначной, много было скептиков, но их удалось убедить. Я думаю, это фантастическая история с точки зрения ресоциализации осужденных и помощи армии», – сразу подчеркнул министр юстиции Денис Малюска.
В этой колонии содержатся 700 заключенных. 130 из них уже написали заявления и готовятся проходить все необходимые процедуры, а их немало – кроме самого суда, который решит, можно ли выпускать преступника по условно досрочному, заключенный должен пройти собеседование к бригаде, к которой привязана колония, пообщаться психологом, а затем уже пройти военно-врачебную комиссию. Берут далеко не всех, главный критерий отбора – статья. будет их служба. фронт и какой будет их служба» />
Денис Малюска (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)
«Прежде всего, это преступления (совершив которые, заключенный не может служить в ВСУ – ред.) против основ национальной безопасности. Предатели (отбывающие наказание за государственную измену – ред.) не имеют права выходить по УГЗ. Кроме того, это статьи по поводу преступлений против половой свободы человека. инициаторов закона, народный депутат Сергей Ионушас.
Топ-коррупционеры также не смогут уволиться по УГЗ и служить в армии. Этот вопрос на импровизированной пресс-конференции задавали несколько раз – как нардепам, так и Малице.
«Это как раз была одна из дискуссий в парламенте, чтобы любой человек, совершивший тяжкое преступление, не смог воспользоваться этой процедурой и защищать государство. Также не смогут этого делать и занимавшие ответственные должности и, будучи в должности, совершили преступление . Это народные депутаты, министры, спикер, советники, представители разных исполнительных и законодательных ветвей власти», – отметила народный депутат Елена Шуляк.
Некоторые заключенные, несмотря на то, что закон был принят всего несколько недель назад, уже служат в армии в составе отдельного подразделения 225 штурмового батальона. На их подготовку ушло немного времени, поскольку эти конкретные осужденные имеют боевой опыт. Остальные же будут учить несколько месяцев. Пока что из добровольцев формируют штурмовые отряды. По словам Малюськи, в армии дефицит в штурмовиках, соответственно, прежде всего будут восполнять его.
Перед тем, как выйти к заключенным, журналисты задали, пожалуй, один из самых сентитивных вопросов, который поднимали многие, пока в парламенте обсуждали эту инициативу – чем она отличается от происходящего в России. По словам Минюста – буквально всем.
«У нас не парамилитарные группы. У нас хорошая социальная защита, они – достойные, классические солдаты, а не представители парамилитарных формирований, как в России. Плюс у нас добровольческая схема, наших никто не заставляет, в России заставляют берут. У наших патриотическая мотивация. Разногласия колоссальные», — добавил Малюска.
Добровольцы и отказники: за и против
На тюремный плац вывели заключенных – молодых мужчин в одинаковых работах. Журналистам сразу же сообщили – среди них есть добровольцы, есть отказники, а есть и те, кто хочет пойти в ВСУ, но статья не разрешает.
Николаю 29 лет, он все время улыбается и шутит. На вопрос о том, по какой статье сидит, буквально чеканит слова – видно, что он повторял их за последние годы часто.
– Что вы украли?< /p>
– Деньги.
– У кого?
– У прокурора.
Николай уже привык, что его ответ удивляет, поэтому сразу же пожимает плечами и виновато добавляет: «Я не знал, что это прокурор». Несколько лет назад его друг предложил обворовать дачу, где он подрабатывал. Куш – четыре тысячи долларов и несколько тысяч гривен – прогуляли через неделю, уехав из города. Дома их уже ждали.
– Шесть лет дали сидеть, отсидел пять. Понимаете, сидеть здесь еще год – я все равно отсидел бы и вышел. Но просидеть здесь еще год, ходить, протирать штаны, ничем не заниматься, грубо говоря, просто просиживать – это неправильно. Если есть возможность, нужно делать. В жизни также многое сделал плохого и есть шанс как-то исправить эту ситуацию.
В первый день войны Николай проснулся от взрывов и увидел в тюремном окне зарево на горизонте. Он сразу же решил идти на фронт и писал прошение о помиловании, но ему отказали – не было нужды. Теперь она появилась.
– А чего заключенным нельзя воевать? Есть, конечно, здесь ярые преступники. А есть совсем случайные, я за пять лет здесь разных видел людей. Вот Виталик, мой друг, он просто решил заработать денег и купить себе приставку. Он даже не закладками занимался, он просто должен был забрать посылку, из одного места в другое ее перевезти. Просто мал глуп, 20 лет еще, что там в голове может быть.
– А кому точно нельзя идти воевать?
>
– Наркоманам. Человек, сидящий на игле, у него уже нет ничего в голове.
28-летний Валентин сидит по статье за убийство. О подробностях дела говорить не хочет и ограничивается кратким «не поделившим взгляды». Суд дал ему 12 лет заключения. Мужчина может пойти в ВСУ, но не хочет. В 2014 году он ушел на войну добровольцем и пробыл на фронте полтора года. Сегодня же он уверен – как от штурмовика от него будет мало толку.
– У меня есть специальность, я – ку. Там не нужны повара, там нужны штурмовики. Я понимаю, что есть люди, лучше подготовленные. Еще я не очень хорошо понимаю этот закон. Он переписывается, пишется.
Муж говорит быстро и несколько раз переходит с украинского на русский язык и наоборот. Ему явно неловко общаться с журналистами, но еще больше неловко объяснять, почему он отказывается идти на войну, хотя никто и не пытается на него давить. – Я понимаю, что если война не закончится, я через два года выйду, у меня УДО. Я уйду, могу зарабатывать. И я понимаю, что, выйдя на свободу и купив 10 дронов, на которые я заработаю, я помогу гораздо больше нашим ВСУ, чем поеду туда и проживу там полчаса.
– То есть вы уверены, что это смерть?
– На мой взгляд, да. Ну, а зачем туда еще набирать зэков?
К 23-летнему Виталию больше всего подходят – он застенчив, но не отказывается общаться. Сразу бросается в глаза его молодое лицо и неловкость в движениях, почти как у подростка. Виталий сидит за распространение наркотиков.
– Нужны были деньги, на работе тогда были невзгоды, захотелось легких денег. Где-то неделю «работал». Так и попал.
Виталий – доброволец. Когда началась война, он, как и многие, писал заявление о помиловании, но его не взяли. Теперь он прошел ВИК, прошел собеседование в бригаде. Парня готов взять на поруки командир 5-й отдельной штурмовой бригады. На вопрос о том, зачем идет на войну, Виталий улыбается и пожимает плечами: «Чтобы запомнили не зэком». восхищением: «Сказали, что три месяца будут учения — полигон, тактика и так далее. А там переведут в воинскую часть и как пойдет. Честно говоря, не страшно».
. Несколько лет назад ему понадобились деньги, и он решил заниматься «закладками». Свою мотивацию Олег объясняет по-философски. — Чего решил заниматься? Деньги. Всему должны деньги. Женщины и деньги.
С 6,5 лет Олег отсидел три и решил для себя, что в такое смутное время ему более рационально «посидеть».
– Будь вы на свободе, пошли бы в ВСУ ?
– Да. Единственное, что меня оттолкнуло от этого – неизвестно, как к тебе будут относиться там. Как к обычному человеку или как к осужденному.
– А как вы сами к себе относитесь?
– Посредственно. Есть и критика, критики, конечно, много.
Неопределенность – основная причина отказа в заключении. Многие говорят о том, что им непонят закон, малая часть прямо говорит о том, что им страшно. Один из осужденных, не желая говорить под запись, сказал, что пойдет в ВСУ, когда выйдет из тюрьмы – так он сможет получать отпуск наравне со всеми, а не только «больничный», как и другие заключенные. Закон не предусматривает отпускные дни для осужденных домой или для отдыха. Только по состоянию здоровья.
Представитель 3 отдельной штурмовой закон давно, как и военные в его подразделении.
– У нас в бригаде наши медийные люди давно говорили, что это необходимо, это логично. И нелогично было, когда начались проблемы с мотивированными людьми, а сейчас эти люди – это 4,5 тысяч, их можно называть как угодно, но их можно называть и добровольцами.
– Точно нельзя брать предателей родины, нельзя брать коррупционеров, получивших срок во время войны, то есть мародеров. Ну и тех, кто, скажем так, совершили поступки за пределом человеческой морали. Психопаты, насильники и т.д.
Олег Петренко (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)
С начала войны многие заключенные подавали просьба о помиловании и отказы примерно с одним ответом – нет необходимости. Прошло более двух лет полномасштабной войны. Самые мотивированные граждане уже давно на фронте или погибли. Закон, который, наконец, был разработан и принят, поможет хотя бы частично восполнить потери. И в этой истории осужденные имеют двойную мотивацию. Первая очевидна – защитить страну от оккупантов. А вторая – сугубо личная, но в то же время одна на всех – искупить вину. И это отличие украинских осужденных от российских зэков, пожалуй, главное.
